…Я хорошо помню этот ритуал из моего далёкого детства. Хотя с тех пор прошло уже более 50 лет. Иногда после окончания воскресного завтрака папа со значением говорил мне: «Юра, приготовься. Сейчас мы пойдем играть в железную дорогу».
1966 год. Ленинград. Невский район. Мне - 6 лет. И я осваиваю педальный автомобиль "Нева".
Моя подготовка заключалась в том, что я должен был после еды чисто-начисто вымыть руки, пройти в комнату, сесть за большой круглый стол и ждать…
А папа тем временем открывал створки стенного шкафа в прихожей и доставал большую плоскую коробку из серого картона и торжественно вносил «сокровище» в комнату. В коробке была уложена старинная детская железная дорога. Эту игрушку прислали моему отцу из Германии ещё до войны.
Железная дорога благополучно пережила и энкавэдэшные обыски конца 30-х, и блокаду Ленинграда, и артобстрелы, и бомбежки… И даже переезд на новую квартиру.
Все эти годы папа бережно хранил подарок своего друга по переписке — немецкого рабочего Рудольфа Гёбеля, с которым познакомился в начале 30-х через объявление в газете.
Под надзором НКВД
Рудольф Гёбель жил в небольшом городке Тарандт под Дрезденом и трудился токарем на Саксонском заводе металлоизделий. Он вытачивал втулки для тогдашнего автогиганта «Ауто-Юнион».
Мой отец, Николай Грозмани, жил в Ленинграде. Работал шофёром в Первом пассажирском автопредприятии на автобусе ЗиС-8. Возил пассажиров по маршруту №3 — с площади Восстания на Васильевский остров. Шёл 1934 год…
Мой отец (на фото в центре с монтировкой в руках) осваивает лёгкий танк ХТ-26. Учебно-боевой центр в посёлке Дудергоф. 1934 год.
…В Германии вовсю строили национал-социализм. В СССР — просто социализм. Если вспомнить тогдашние лозунги, советский и немецкий пролетариат объединяло очень многое.
Мой отец Николай Владимирович Грозмани - курсант учебной роты Ленинградского автодорожного института. Посёлок Дудергов, недалеко от Ленинграда. 1934 год.
Поддерживать связи с Германией считалось прогрессивным и продвинутым делом, но в то же время за контактами с заграницей зорко следили сотрудники НКВД.
— Конечно, наши письма, которые мы посылали в Германию, в обязательном порядке проходили проверку цензорами. Их тщательно читали, скрупулезно изучали — и на корреспондентов заводили досье. Но всё это было чертовски интересно, — рассказывал о своей молодости отец.
Мой отец Николай Владимирович Грозмани работал шофёром в Ленинградском автодорожном институте (ЛАДИ) на фаэтоне ГАЗ-А. Изучал эсперанто и мечтал о железной дороге. Ленинград. Март 1934 года
Язык доктора Заменгофа
Внезапно вошедший в моду международный язык эсперанто как нельзя лучше служил делу объединения и дружбы пролетариев обеих стран. Эсперанто — язык простой. Созданный в конце XIX века польским врачом Людвигом Заменгофом, эсперанто сочетал в себе черты многих европейский языков, но был гораздо проще. В нём существовало всего 16 грамматических правил. Как считают лингвисты, при желании выучить эсперанто можно недели за две-три.
Людвик Лазарь Заменгоф (Ludwik Łazarz Zamenhof польск.)
Мой папа и Рудольф поступили как вся продвинутая молодежь того времени — выучили эсперанто. И переписывались только на языке доктора Заменгофа. И однажды Гёбель прислал детскую железную дорогу, естественно, сопроводив подарок письмом на эсперанто.
— Представляю, как недовольно морщились «особисты», «дешифруя» наши послания, — смеялся папа, вспоминая те далекие годы.
В 1937 году эсперанто-движение в СССР прикрыли. За любые контакты с заграницей грозила серьёзная статья с серьёзным сроком лишения свободы.
125 граммов хлеба
Началась война. О переписке с Германией не могло быть и речи. Тем более, что Гёбеля призвали в Вермахт и отправили на Восточный фронт. А мой отец, после того, как Ленинград был взят в кольцо блокады, организовывал движение по «военной автодороге №102» — так именовалась в секретных документах знаменитая Дорога жизни.
Военно автомобильная дорога №102 - "Дорога Жизни".
Где-то на необъятных просторах России Гёбель получил ранение, его комиссовали и отправили домой в Германию.
А в Ленинграде с питанием становилось всё хуже и хуже. Блокадные 125 граммов хлеба в день… Отец мне рассказывал, что в своём кожаном ремне он еженедельно проделывал всё новые и новые дырки, чтобы не спадали армейские галифе. В самую трудную и голодную зиму 1941-1942 года от хронического недоедания он попадает в военный госпиталь. В это же время отца бросает его первая жена и уходит к военному лётчику. Лётному составу помимо хлеба выдавали тушёнку и шоколад. Она забрала с собой много вещей, но железную дорогу — подарок Рудольфа Гёбеля — оставила…
Секретный допуск
После войны переписка между Рудольфом Гёбелем и моим отцом так и не наладилась. Хотя поездки в ГДР были официально разрешены.
…Впервые они встретились в 1967 году. Причём совершенно случайно. Узнали друг друга по фотографии. И ужасно обрадовались. Это произошло на одном из Прибалтийских слетов эсперантистов. Им было о чём рассказать друг другу. За столько-то прожитых лет. И переписка на эсперанто возобновилась. Правда, Рудольф был вынужден писать на имя моей мамы. После того, как отца назначили на ответственный пост, он получил секретный допуск и не имел права поддерживать контакты с иностранцами. Даже из социалистических стран. Судя по всему, для КГБ этот фокус так и остался нераскрытым.
Первая встреча за 35 лет. Мой отец (справа), Рудольф Гёбель и его жена Ханни. На слёте эсперантистов в Прибалтике. 1967 год
…В 1970 году моего отца не стало. Спустя два года в составе большой группы немецких эсперантистов Рудольф Гёбель приезжает со своей супругой Ханни в Ленинград. Мы с ним встречались, Гёбель много рассказывал о моём отце. Но о своём довоенном подарке почему-то не вспомнил…
Неприличное слово
Всвязи с паровозами и старинными железными дорогами у меня осталось ещё одно забавное воспоминание. Мы жили в Ленинграде. И когда папа водил меня в детский садик, нам приходилось идти по улице Ольгинской, которую пересекали железнодорожные пути. Иногда шлагбаум закрывали, и мы видели как идёт окутанный паром и едким дымом маневровый паровоз с несколькими товарными вагонами. Перед шлагбаумом стоял дорожный знак «Осторожно, поезд». А внизу — табличка «Закрой поддувало». Читать в шесть лет я уже умел и мне казалось, что на табличке написано что-то неприлично. В конце-концов я спросил у папы, что это значит. Он объяснил, что поддувало — это такая штука, откуда летят искры. Искры могут вызвать пожар, если попадут на сухую траву или деревянные постройки. Но мне почему-то это объяснение не показалось убедительным и я решил, что папа от меня что-то утаивает. Тем более, что показать, где находится это самое поддувало на паровозе он так и не смог.
Неосуществленная мечта
Я частенько задавался вопросом, почему Рудольф прислал именно железную дорогу, а не игрушку какого-нибудь омнибуса или лимузина. Работал-то отец шофёром, а не машинистом паровоза или стрелочником. К сожалению, узнать у отца эту подробность я не успел… Но сделать одно предположение все же могу. Дело в том, что папа родился во Владикавказе, ещё до революции. Его дедушка с бабушкой занимались гостиничным бизнесом. Принадлежащие им отели размещались во многих городах Северного Кавказа: Пятигорске, Ессентуках, Кисловодске. Никаких автомобилей в то время не было, своих лошадей они не держали и передвигались исключительно на поездах. А своего любимого внука частенько брали с собой. Видимо, тяга к паровозам, стрелкам, светофорам и прочим механизмам возникла у папы с тех самых пор. А желание стать железнодорожником так и осталась неосуществлённой мечтой.
Только для некурящих
И вот сейчас эта железная дорога разложена передо мной. Внимательно рассматриваю её. Коробка из коричневого картона с синей картинкой на крышке. На ней изображен стремительно летящий курьерский поезд. Внизу надпись — «Metallwaren Galvanik Weimar»
Открываю крышку. В специальные ниши уложены паровоз, тендер, два вагона, комплект рельсов и ключ. Ключом заводится пружина механизма локомотива. Здесь никакого электричества и в помине нет. Только механика и заводной моторчик. Вагоны отличаются по цвету. Один — зелёный. На нём надпись — «Nichtraucher» и рядышком небольшая цифра «3». Это значит — вагон третьего класса для некурящих Другой вагон — бордовый. На нём надпись — «Raucher» и цифра «2». Вагон второго класса для курящих.
До Третьего рейха
Паровоз — чёрный, как смоль. На кабине золотыми буквами выведено «Deutsche Reichsbahn».
Внизу в рамочке обозначен номер — «64 002». И в самом низу — «Pt 35.385». Странно, что орла со свастикой нигде нет. Для игрушки Третьего рейха — это было бы естественно. Хотя, нет… Поезд-то изготовлен в 1934 году. И, наверное, ещё по чертежам и заготовкам до 1933 года, когда о свастике не могло быть и речи.
Все механизмы паровоза выполнены, хотя и без особой деталировки, но довольно точно. Блестящие кулисы по бокам. Они двигаются, как у настоящего локомотива. Сбоку от котла — большой хромированный рычаг. Отжимаешь его — и механизм включается.
Подсоединить рельсы оказалось минутным делом. В комплект входят два участка прямых рельсов, шесть — закругленных. Шпалы — металлические. Устанавливаю на путях состав. Ключом завожу механизм до упора. Отпускаю хромированный рычаг. Локомотив делает колёсами несколько прокрутов. После чего набирает ход. Состав с мерным перестукиванием колёс на стыках рельсов устремляется вперёд…
Юрий ГРОЗМАНИ, фото автора
