Клады после войны часто находили: во дворах, палисадниках, подвалах, брошенных хуторах.
Как правило, это был домашний скарб жителей этих же домов, которые вынуждены были в спешном порядке эвакуироваться из прифронтовой зоны, надеясь вернуться, как только все утихнет, но так и затерявшиеся где-то в водовороте военного лихолетья.
Потом, прятали клады депортируемые в Германию, в 1947-1948 годах немцы. И опять, в надежде в скором времени вернуться, и воспользоваться своими схронами. Что было в этих кладах? В своем большинстве это домашний скарб семьи среднего достатка: фарфоровая посуда, дорогой чешский хрусталь и обычное стекло, иногда серебряные ножи, вилки и ложки, еще реже попадались женские украшения из драгоценных металлов, много монет, бумажных денег, фотографии, документы и т. д. Попадалось и оружие: чаще обычные армейские карабины, штыки, кортики, реже старые немецкие охотничьи ружья – особо престижная и дорогая находка.
Находили клады в основном случайно, вскапывая огороды, ремонтируя подвалы и водопроводы, разбирая хутора. Особенно много кладов было обнаружено в 1960-70-е годы, когда мелиораторы в массовом порядке сносили хутора и прокладывали дренажную сеть. В основном, это была все та же посуда. Но были и необычные находки. Одному сельскому жителю, к примеру, особенно повезло: во дворе своего дома он выкопал в большом деревянном ящике целый мотоцикл, но, увы, воспользоваться им так и не смог – слишком долго агрегат был в земле, многие детали основательно проржавели, а заменить их нечем было. Другой, сажая деревья по весне, статую у себя в саду отрыл.
Начиная с 1990-х годов кладоискательством начали заниматься более профессионально: с помощью обычных армейских миноискателей, специальных щупов, дорогих импортных металлоискателей. Современных искателей кладов больше интересует военная техника: предел мечтаний – найти утонувший где-нибудь в болоте или озере танк, самоходку или бронемашину.
Интерес к теме кладоискательства был всегда особый, временами то затухая, то проявляясь с новой силой, он будоражил воображение людей, лишая их покоя и отдыха, заставляя порой совершать несвойственные даже самым солидным людям поступки и действия.
Сколько рассказов о поисках кладов после войны и в наше время мне довелось услышать! Но этот занимает особое место. Эта история не вымысел, и не плод фантазии автора. Её мне рассказал один из первых переселенцев Славского района, боевой офицер, прошедший по фронтовым дорогам смоленщины, Белоруссии, Польши, Восточной Пруссии, уважаемый в районе человек и единственный из троих непосредственных её участников, остававшихся тогда ещё в живых. Более того, история напрямую связана с одним из самых загадочных объектов на территории Славского района – имперским охотничьим домом Паит или дачей Геринга, как у нас в народе его любят называть (рейхсмаршал действительно неоднократно приезжал туда охотиться, но охотничий дом не был его дачей), что только вызывало еще больший интерес к рассказчику, и его невероятной истории поиска клада.
Судите сами:
– Сразу после войны вся наша местность, что по правую сторону канала им. Матросова, вместе с поселками Ясное, Левобережное, Прохладное стала пограничной зоной №2, в наших паспортах даже значилась цифра 2, и ни один посторонний не имел права без особого на то разрешения сюда въезжать. Зона стала своеобразным островом: с одной стороны канал им. Матросова или Гильге, как его тогда называли, с другой – река Неман, а с третьей – залив. Деревянный мост через канал, построенный еще во время войны саперами, находился под постоянной охраной.
Другого транспорта, кроме лошади у нас тогда еще не было. Вот однажды мой друг из Славска запряг свою лошадку, сел в телегу и поехал по делам службы в Советск, а по дороге, где-то в лесу, нагнал человека. Смотрит – идет крепенький мужичок, хоть и одет по гражданке, а военная выправка во всем чувствуется, значит, свой, участник войны, как и он сам, ну как не подвести человека, да и веселее ехать будет. Посадил его в телегу, а дорога неблизкая, лето, август 1947 года, лошадка идет себе неторопливо и идет. Вот и разговорились два фронтовика: кто да откуда и куда, где воевал, потом пошли фронтовые воспоминания. В общем, через полчаса пути – были уже почти лучшими друзьями. И вот тут-то его попутчик вдруг и рассказал ему удивительную историю.
Нет, сам он не участвовал в боях за эту местность и вообще в других краях воевал. Но вот что сюда его привело. В конце апреля 1945 года под Берлином он похоронил своего лучшего фронтового друга. Смертельно раненый в живот товарищ, умирая на его руках, рассказал, что в январе 1945 года он, как участник Восточно-Прусской операции, попал на дачу Геринга под Тильзитом и там, в лесу на немецком кладбище, спрятал клад, большой клад. Вот он и приехал сюда, чтобы найти это богатство, но пограничный наряд на мосту задержал его, и в итоге жесткий приказ: «В 24 часа чтоб духу твоего не было в районе, иначе пеняй на себя!» А ослушаться в то время и не выполнить приказ компетентных органов было делом весьма рискованным с самыми неприятными и непредсказуемыми последствиями – вплоть до статьи об измене Родине, шпионаже в пользу какой-нибудь Японии или посягательстве на государственный строй. Вот он и выполняет приказ: идет через лес в Тильзит, чтобы сесть на поезд и как можно быстрее уехать обратно.
(Продолжение следует)
Вячеслав Кенть
