«Хорал времён услышишь в шуме моря. И увидишь лося, взглядом пронзающего вечность» (Восточно-Прусская песня)
После окончания военной кампании и оккупации Польши меня назначили старшим лесничим.
До осени 1942 года в моем ведении находились сначала массивный лесной район в округе Сувалки (Suwalki), а позднее, после начала войны с Россией, в округе Бялисток (Bialystok). Невзирая на приличное расстояние до моего родного Тавелленбруха, время от времени мне удавалось навестить эти края, в частности в течение трех осенних недель в 1940-1942 г.г. я сопровождал высокопоставленных гостей.
Справка
Тавелленбрух — лесной участок входящий в состав заповедника «Эльхвальд»
(Лосиный лес). Руководил Эльхвальдом Ганс Крамер
(1896–1982). Тавелленбрух располагался на территории нынешнего Славского района Калининградской области.
Пёше (Pösche), наш надежный и верный помощник по хозяйству, взял на себя всю заботу о посевах, урожае и уходу за скотиной и лошадьми. Помощники из числа местных жителей, находившиеся под моей заботой, выполняли работу по дому и во дворе. Доставать талоны на питание, оплачивать квитанции и счета, решать вопросы с нехваткой материалов и мастеров – все это осложняло ведение хозяйства. Но, должен признать, под руководством моей жены работа была слаженной.
Руководителем временной администрации лесного управления был назначен господин Вебер из Кастаунена (Kastaunen). Будучи хорошо знакомым со всеми местными особенностями, с этой непростой задачей, находясь в условиях войны, он прекрасно справился. До самого момента переселения и на протяжении всей войны он помогал советами моей супруге.
Осенью 1940 года в Паите под моим руководством глава Шорфхайде (Schorfheide), старший лесничий Фукель (Fuckel) застрелил крупную лань и небольшого оленя с небольшими рогами.
Паит
Позднее нас посетил мой дядя, полковник Шопфер (Schoepfer) с целью поохотиться на выделенного специально для него лося. Путешествие на лодке в лесничество территории Гильге (Gilge) не увенчалось особым успехом. Пробираясь сквозь узкие водные лабиринты на шатком суденышке, требующем постоянного внимания и управления, нашему гостю удалось лишь мелком бросить взгляд на проходящего неподалеку зверя. Лишь спустя несколько дней мне удалось подстрелить лося, тело которой теперь лежало неподалеку от смотровой вышки Гинденбург вблизи дамбы у реки Неман.
События разворачивались волнительно. После моего выстрела зверь инстинктивно ринулся в непроходимое болото. Когда же спустя полчаса после выстрела я стоял на противоположной смотровой вышке, я увидел его, тяжелораненого на охотничьей просеке на расстоянии выстрела. Условия для выстрела были неблагоприятными, да и животное быстро отдалялось от меня, так что я поспешно направился вслед за ним. Догнав его, я сделал два решающих выстрела.
Я был рад избавить животное от мучений и заодно освободить нас от непростой задачи по наблюдению за ним. Пределов радости моего гостя, наблюдавшего с тревогой за происходящим со смотровой вышки Гинденбурга (Hindenburg), не было.
Осенью 1941 года приехал Геринг. По традиции остановился он в охотничьем замке «Паит».
Многочисленные вылазки на плоскодонке и моторной лодке оказались безрезультатными. Наш вечерний отдых у камина в тесном кругу позволил мне узнать о вещах, из военной и политической сферы, недоступных для общественности. И все же, невзирая на ограничения в охоте, налагаемые военными условиями, мы смогли представить главному егермейстеру Рейха солидного лося, которого он мастерским выстрелом убил с дальнего расстояния. 
Осенью 1942 года заканчивалась моя служба в Тавелленбрухе. И так как приезда гостей из Рейха не предвиделось, это время я посвятил охоте на лося. Радости от многочасовых наблюдений на смотровой вышки я не испытывал, позволяя себе, подобно высокопоставленной особе, периодически сделать выстрел в пустоту. Но, несмотря на туманные перспективы, я полностью посвятил себя охоте в труднопроходимых заболоченных лесах Мейрунена (Meyruhnen). Согласно той информации, коей я располагал, раньше охота, тем более успешная, в этих местах не практиковалась. Там не было смотровых вышек, едва ли была возможность сделать выстрел, и трудным представлялось, как можно вытащить оттуда добычу. Пожалуй, именно тяга к неизведанному, к вызовам природы притягивала меня к этому месту. День 11 сентября 1942 года оказался безветренным, ясным и солнечным, именно таким осенним деньком, которые мы часто наблюдаем в Восточной Пруссии. Сразу после обеда, полный воодушевления, я направился в чащу леса. Я осторожно продвигался по мягким, покрытым мхом, прямым тропам, в окружении густого леса, среди небольших затянутых ряской водоемов, прислушивался ко взмахам крыльев и кряканьям уток, ощущал на себе мириады комаров и тепло осеннего солнца в бездонном голубом небе.
Природа здесь совершенна в своем первозданном виде и предоставлена самой себе. Ни один человек не нарушит ее гармонию. Где еще в Германии можно встретить подобные места?
Спустя некоторое время моя тропа делала небольшой поворот, где я и увидел двигающегося в моем направлении лося. Неспешно шагая по небольшой дамбе, он все ближе подходил ко мне. Укрывшись за большим кустом, я смог рассмотреть зверя и определить его солидный возраст. Иметь такого зверя в качестве охотничьего трофея, о большем и мечтать не нужно.
Когда расстояние между нами было около 10 метров, я сделал выстрел в основание рогов. В агонии лось резко взметнулся вверх, развернулся и стал быстро уходить в обратном направлении. Пройдя около 60 шагов, неожиданно он повернул влево и, сделав мощный прыжок, замертво рухнул в черную мутную воду небольшого пруда. Я ощутил пугающую тишину, пришедшую на смену предыдущим драматичным событиям.
Мое сердце бешено колотилось в груди, а мысли и чувства онемели. Я действовал руководствуясь только инстинктами. Постепенно ко мне приходило ощущение охотничьего азарта, то самое чувство, которым может гордиться хороший охотник. Только назойливое жужжание комаров и слепней нарушало воцарившийся в лесу покой.
Вокруг лося, почти полностью утопленного в мутной непроглядной воде пруда, виднелись остатки ряски. Очевидно богиня охоты Диана решила таким образом наказать меня, отобрав у меня мой трофей, за столь дерзкое преступление, совершенно в этих священных местах.
Богиня охоты Диана
Расположившаяся на жухлой листве неподалеку от меня лягушка так смотрела на меня, словно спрашивая, что я забыл в этом месте. Следующая мысль глубоко потрясла мое сознание, я начал понимать, что без большой удачи и приложения усилий вытащить тело лося из этого болота невозможно.
Спустя 20 минут я стоял на осушенном участке дороги, единственном шатком клочке земли, соединяющем расположенную на косе деревушку Инзе (Haffdorf Inse) с материком. К счастью, мои надежды найти здесь какую-нибудь помощь были оправданы. Со стороны Инзе ко мне приближалась груженная сеном повозка, запряженная маленькой лошадкой. Длительные уговоры и внушительная сумма денег позволили мне убедить крестьянина распрячь лошадь и направиться со мной. Несмотря на упущенное время, свет надежды во мне не угасал.
Наша маленькая лошадка всю дорогу проваливалась голеностопными суставами в болотистую почву, но терпеливо сносила испытание. Когда мы оказались рядом с лосем, я впервые за все это время испытал облегчение. Осталось понять, как вытащить животное из леса.
Сняв одежду и обвязавшись канатом, я погрузился в воду и попытался накинуть цепь на шею или лапу лося. И мне это быстро удалось. Ценой невероятных усилий и претерпев многочисленные укусы насекомых, мы вытянули животное на тропу. Теперь мы могли дотащить лося до ближайшего удобного места, откуда его можно было бы уже переложить в лодку. я не мог выразить слов благодарности Хуберту и его лошадке. На сердце мне стало совсем легко.
Расположившись рядом с массивной тушей животного я мог, наконец, спокойно осмыслить произошедшее. В сумерках, воцарившихся вокруг на болоте, я смог оценить размер лося. Таким трофеем можно только гордиться. Как выяснилось уже позже, возраст животного составлял около 12 лет, а вес без головы составил 293 кг. Мне пришлось усердно постараться, чтобы разделать тушу животного, прежде чем я смог отправиться в лесничество за транспортом.
Понтон пришвартовали рядом с «Гробницей кайзера» (видимо, так называлось место). Шестеро работников лесничества погрузили лося. Моя моторная лодка ждала неподалеку, чтобы оттащить понтон в Шлептау (Schlepptau). К рассвету мы добрались до лесничества и при помощи троса затащили лося на телегу. Так завершилась моя трудная, но успешная охота. Сколько еще этот исполин мог бродить по лесам, сокрытый от человеческого глаза?
Вскоре Тавелленбрух посетила делегация охотников из Рейха. Визит, ставший последним, оказался довольно успешным, хотя и немного опереточным. Вскоре после прибытия, прогуливаясь в окрестностях замка «Паит» в компании с атташе по лесным вопросам министерства сельского хозяйства и главы управления лесным хозяйством Словакии, мы увидели крупного лося. Лось устроился на дамбе на небольшом, не более 100 метров, расстоянии от смотровой вышки. Он предоставил нам возможность взобраться на смотровую вышку, откуда я своим выстрелом вынудил его вскочить на ноги и стремительно убегать. Выстрелы из ружья главы словацкого лесничества стали решающими. На этом наши охотничьи «подвиги» в этот день не закончились. Я предложил министру сельского хозяйства продолжить поиски, и мы отправились бродить от одной смотровой вышки к другой. Добравшись до четвертой вышки, мы были вознаграждены удивительной и редкой картиной, открывшейся перед нами. На охотничьей просеке напротив самки оленя шесть самцов расположились на разном отдалении, издавая призывные крики. Самка находилась в охоте. Наш взгляд приковал главный самец, разносивший в тот самый момент в щепки ольховый кустарник. Невозможно было налюбоваться этим животным, служившим гербовым символом Восточной Пруссии, во всей его красоте и величии.
Молодые олени появлялись и исчезали. Но хозяином оставался крупный и мощный самец, исполнявший призывные жесты поблизости от самки. С моим гостем мы заранее условились, что он делает первый выстрел, а я, на случай отклонения пули от траектории и чтобы избежать дальнейших довольно рискованных поисков раненого животного, его подстрахую. В итоге, осмотрев убитого оленя, мы убедились, что обе пули попали под лопатку. Нам оставалось только поздравить друг друга с таким успехом.
Такая охота запечатлелась в памяти моих гостей как образцовая. Получить в качестве трофея двух великолепных животных, — такое случается нечасто. Вечер сгустил краски и затушевал радость от прошедшей охоты, но настроение гостей было довольно приподнятым. Всему виной была привезенная словаками «Сливовица», традиционный словацкий напиток, на нас немцев не оказывающий никого эффекта. Было забавно наблюдать за уважаемым министром, облаченным в пижаму и исполнявшим под звуки гармоники танцевальные номера ранним утром следующего дня. Неудивительно, что пилоту самолета, находившемуся на посадочной полосе в соседнем Тильзите, пришлось долго ждать своих пассажиров, страдавших от тяжелого похмелья, но наполненных счастьем.
Аэродром Тильзита
В 1942 году меня отозвали из Эльхбрунфта и направили в качестве офицера в пехотную дивизию на границе с Италией. Почтовая переписка служила единственной связующей нитью с Тавелленбрухом. Только после серьезного ранения в 1944 году мне позволили взять отпуск для выздоровления. И как сильно поменялась обстановка на тот момент.
Русские войска стояли на границе с Восточной Пруссией, а местами уже успели ее перейти. За несколько недель до этого моя мать отправила наших троих детей к родителям жены в Идштейн в Таунусе. Там они оказались в безопасности, не могли слышать грохота канонад и не видели картины, как толпы военных прибывают через реку Неман в эти места. Те семьи, которые нашли приют в нашем лесничестве после бомбежек Берлина, с тяжелым сердцем отправились обратно. И все мы хранили надежду, что все обойдется.
Кому как ни рядовому солдату испытывать напряжение и душевную тревогу перед лицом надвигающейся мощной силы противника, понимая свою беззащитность и беспомощность. Страшно осознавать, что твоя родная земля находится в смертельной опасности, и твой родной народ, ни в чем не виновный, через мгновение неизбежно окажется в самом центре чудовищного водоворота событий. Наступает апокалипсис нечеловеческих масштабов.
В первые дни сентября я застал Ельхбрунфт во всей его красоте. Только ни один охотник не мог разделить со мной восторга. Я же смотрел на эти места совершенно другими глазами. Водные каналы, охотничьи тропы, некогда обыденные и не вызывавшие трепета в душе, теперь виделись иначе, поражали своим глубоким умиротворением и первозданностью. Лишь изредка покой нарушал жалобный крик одинокого лося, доносившийся до меня сквозь плеск воды или карканье ворона. Казалось, сама мать природа дарует мне возможность в последний раз перед неизбежной погибелью увидеть всю ее мощь и величие. В душе меня не оставляло ощущение прощания и завершения моего пребывания в этих места, ощущение, которое разливалось по воде и лесу.
Рассвет 7 сентября я ожидал, находясь на знаменитой башне Гинденбурга в местечке Немониен (позже – Эльвердер, сегодня – Головкино). Вокруг царила такая тишина, что я мог слышать, как падают на землю первые увядшие листья ольхи. Вверху на до мной тихо парила любопытная неясыть, вдалеке перекликались журавли.
Окидывая взором многочисленные охотничьи просеки, на одной замечаю довольно крепкую лань с детенышем. Расстояние до них большое, поэтому я вынужден двигаться тихо. Выстрел, и животное моментально падает на землю. Меня не оставляет тревожное чувство, что это было моим прощанием с Тавелленбрухом.
Можно лишь представить, с какими чувствами я приближался к лосю. К сожалению, его массивные рога позднее были утрачены вместе с лошадьми, когда наша семья передвигалась в колонне беженцев.
Уже в самом конце моего отпуска мы решили совершить поездку в лес, правда, повод для нее был нерадостный. Мы упаковали в ящики мои охотничьи ружья, ценный фарфор и «бокалы Наполеона», те самые, из которых, о чем свидетельствовали имеющиеся у нас документы, Наполеон I, совершая поездку в Россию, пил во время остановки на станции Таплкен под Инстенбургом (Черняховском) в 1812 году.
Собрав все в ящики, мы направились в местечко, расположенное среди болота всего в 3 метрах над уровнем моря. Мы закопали все глубоко в песке (странно, что автор пишет про песок на болоте), тайно надеясь, что когда-нибудь сможем выкопать все эти предметы целыми и невредимыми. Делали мы это в одиночестве, не взяв с собой никого из семьи Пёше (Pösche). Наш тайник должен остаться абсолютно засекреченным.
В последние дни моего пребывания в Тавелленбрухе я застал огромное количество людских потоков, длительные шеренги беженцев проходили через нашу деревню в направлении неизвестности.
Наш дом и конюшня превратились в прибежище, во дворе скопились экипажи в ожидании лошадей и хозяев, нашедших временный отдых. Наш провиант стремительно сокращался еще по причине квартирования военных. Тысячи коров собрались на полях и лугах вокруг, забрать их с собой не представлялось возможным. Куда бы ни упал взор, повсюду паслись столь ценные до этого момента породы коров, требующих, чтобы их подоили. Они были вынуждены пить воду из заболоченных прудиков и речушек, и вымя их трескалось от молока. Но никого не осталось, кто бы мог это сделать. Позднее с наступлением холодов и оскудением полей началось массовое вымирание скота. И сегодня в моей голове раздается их мычание, а перед глазами всплывает ужасающая картина гибели животных. Такие вещи запечатлеваются в памяти на всю жизнь.
Спустя время в Эльхнидерунге появились партизаны. Они высаживали ночью на парашютах и будоражили пригородных жителей. Моя жена в целях самозащиты обзавелась пистолетом, опасаясь поляков, ранее служивших в качестве работников на немецких фермах, а теперь собиравшихся в банды. Размеренные и мирные взаимоотношения между двумя народами остались в прошлом, приходилось быть готовыми противостоять друг другу в любой момент.
Предчувствуя приближающуюся угрозу, 10 сентября 1944 года с тяжелым сердцем я покидал любимые земли Восточной Пруссии. Где и когда увижу я свою храбрую жену, каждый раз терпеливо ожидавшую меня с фронта?
Уже будучи на границе с Италией, до меня стали доходить тревожные известия. Жизнь распоряжается иначе, чем мы предполагаем. Из переписки с женой я узнал, что она отправила ценности, включая книги, серебро, текстиль и памятные вещи посылками на запад страны. Постоянно сменявшиеся квартиранты отбирали скот и опустошали и без того оскудевшие запасы питания.
В начале ноября пришло извести о необходимости гражданскому населению покинуть Эльхнидерунг из-за стремительного продвижения русской армии. Я пришел в ужас от понимания того, что моя жена осталась один на один с русскими солдатами, слухи о поведении которых на завоеванных территориях были не слишком обнадеживающими. Я могу только представить, каким мучительным испытанием стало для моих земляков путешествие с родной земли в неизвестность. Семья Пёше также отправилась в эвакуацию со многими другими жителями. Погрузив на повозку с лошадьми постельные принадлежности, продукты и самые необходимые вещи, со слезами на глазах они оставляли наш опустевший двор. Понять меня сможет только тот, кто когда-то пережил подобное. Покинуть навсегда свой дом, животных, хозяйство, работу, свою землю, соседей, родину, близкую сердцу природу, родовое кладбище, наследие предков, — покинуть все это и не сойти с ума от глубокой душевной тоски. На это способны лиши те, кто обладает твердой верой, кто живет в любви и с надеждой в сердце, кто способен жить вопреки любым невзгодам и не унывать. Как оказалось позднее, жители Восточной Пруссии именно такие.
Деревни и разрозненные крестьянские дворы опустели, все слилось в один непрерывный поток беженцев. Глава семьи Пёше проводил своих близких до пункта временного приема в Хайлигенбелле и отправился обратно с нашими лошадьми в Тавелленбрух. В последствие нам сообщили, что в ходе решающих боев он пропал. До сих пор его исчезновение осталось неразгаданным.
Моя жена осталась и пыталась сохранить то, что осталось от нашего хозяйства. Это подтолкнуло меня взять десятидневный отпуск, предоставленный для эвакуации, и отправиться в Тавелленбрух. Три дня на поезде добирался я до Меляукена (Залесье), а оттуда уже автостопом на последнем грузовике вермахта до дома.
Залесье (Меляукен)
Свой двор я нашел опустевшим и разбитым. Конюшня и дом были завалены мусором. На кухне громко и резко ругались между собой немецкий и польский солдаты. Оба смотрели на меня с большим изумлением, когда я объяснил им, что они находятся в моем доме.
В доме царил беспорядок. Мебель, столь любимая и ухоженная, громоздилась кучей по углам. Повсюду были разбросаны военные вещи, местами спальные мешки из соломы. В этом всем невозможно было узнать наш некогда красивый дом. На своем личном опыте я познал, как стремительно война уничтожает все то, что трудами зарабатывалось в мирное время.
Аше подворье напоминало голубятню, где беспрерывно прибывали и убывали солдаты вермахта и военная техника. Русские вели обстрел прилежащих территорий, местами до нас долетали гранаты. Противника ожидали со дня на день.
Моя жена укрылась в небольшой гостевой комнате на первом этаже, где собрала все то, что было дорого ее сердцу. В остальной части дома не осталось ничего, ни вещей, ни животных. Всех куриц, гусей, уток, свиней и коров отобрали и забили. Все было подчинено одному единственному закону – закону войны.
Было совершенно очевидно, что дальнейшее пребывание моей жены в таких условиях в Тавелленбрухе не просто безумие, но и смертельно опасно. Мы приняли решение покинуть наш дом, и ранним утром 6 декабря отправились на колесном пароходе «Герольд», который направлялся сначала в Кёнигсберг, а затем маршрут его был неизвестен.
Ein Raddampfer auf der Deime bei Tapiau
Подобные пароходы курсировали по водным маршрутам Восточной Пруссии
За день до отправления мы упаковали все то, что могли увезти самостоятельно. Нашу гладкошерстную таксу по кличке Ватцель мы отдали одному из солдат, который проявлял любовь к животным и вызвался о нем позаботиться. Мои моторные лодки давно исчезли. В лес я больше не заходил.
Вечером мы сидели вместе с остановившемся по соседству оберлейтенантом Сандером за последней оставшейся от наших запасов бутылкой вина и поднимали тост за благосклонность судьбы, что когда-нибудь она нам еще улыбнется.
Что ждало нас дальше? А дальше в утренних сумерках на постоялом дворе Эбнера нас ожидал пароход. Не было ни мороза, ни снега. Легкий белый туман укрывал пространство вокруг нас, воду и землю, еще не проснувшиеся от зимней ночи. Подавленные, не произнеся ни слова, мы погрузились в транспорт как единственные гражданские пассажиры, оказавшись в одиночестве среди военных.
Несколько минут спустя пароход отправился в свой пути, на этот раз без предупредительного звонка, в полной тишине. Мы прощались с нашим домом, силуэт которого просматривался в утренней дымке. Когда и он исчез, нашему взору предстали высокие старые деревья нашего сада, молчаливо и грустно устремившие свои голые ветки к небу.
Семисотлетняя прусская земля, наполненная немецким бытом и жизнью, оставалась в прошлом, а вместе с ней осталась часть нашей души. Отзвуки крыльев аиста, приземлившегося на крыше нашего дома майским днем, летние запахи свежего сена и крики журавлей во время прогулок на лодке, сентябрьские собрания колоссальных оленей на «свадьбы», изолированность территорий из-за разливов реки ранней зимой, весеннее половодье и ледоход на Гильге, аутентичные праздники в небольших романтических деревушках и Секенбурге с населявшими эти местами стойкими и крепко связанными с природой жителями, — все это я сохраню в сердце до последнего дня моей жизни.
В середине третьего столетия Циприанус, основатель и епископ церкви в Карфагене, позднее обезглавленный римским правителем Валерием, в одном из своих писаний сказал:
«Даже когда вокруг тебя мир превращается в руины, не сдавайся и не преклоняй колени перед теми, в чьих сердцах умерла надежда»….
Из книги «Лоси и их естественная среда обитания» Вольфрама Гизелера (Wolfram Gieseler “Der Elch und seine urwüchsige Landschaft”)
Глава «Война и изгнание в 1939-1944 гг.»
Перевод с немецкого. (Автор перевода неизвестен).
На обложке: Интерьер «Паит»
Изображения: http://www.kreisgemeinschaft-wehlau.de/Tapiau%20Alt/105-0017%20Ein%20Raddampfer%20auf%20der%20Deime%20bei%20Tapiau.
https://www.bildarchiv-ostpreussen.de/
http://wwii.space/
Фото бокала: https://libymax.ru/?p=27906
