Сегодня мы продолжаем “прогулку” по призрачным улицам призрачного Россгартена.
Одно из самых мистических зданий — Комендатура (Kommandatur) на Хинтерроссгартен 43a/43b. То есть сгоревший отдел внутренних дел Ленинградского района на улице Клинической, 65 в сегодняшнем Калининграде.
Царевич Павел и король Фридрих
Когда-то эта сторона Замкового пруда считалась престижной. Здесь находилось имение графа Кайзерлинга, чья супруга завлекала под своды роскошного дворца аристократов и интеллектуалов. В салоне графини Кайзерлинг бывали Кант и Гиппель, русские губернаторы и родовитые офицеры; красавицу Каролину Амалию фон Кайзерлинг посещали венценосные особы: принц Генрих Прусский, будущий российский император Павел I (тогда ещё царевич), король Фридрих Вильгельм II…
“Салон муз” уподобляли Версалю — так изысканны были и интерьер, и “вписанное” в него общество… Дворец Кайзерлингов сгорел в августе 1944 года во время налёта и бомбардировки английской авиации. Но это так, к слову.
На месте дворца
По соседству с имением Кайзерлингов ещё в XVII веке приобрёл участок земли прусский герцог, а позднее фельдмаршал Фридрих Карл Людвиг фон Гольштейн-Бек. Он построил здесь настоящий дворец, где регулярно собиралась кёнигсбергская знать, а также проводились военные коллегии и совещания.
Но… фон Гольштейн-Бек переоценил свои финансовые возможности и был вынужден продать имение главе городской палаты Фридриху Альбрехту фон Борку. По имени нового владельца сад вокруг дворца, ещё не обнесённый высоким каменным забором, стал называться Боркским. Хозяин любезно разрешал горожанам гулять по аллеям сада и спускаться к пруду, где плавали чёрные и белые лебеди.
После смерти фон Борка сад продолжал служить общественным нуждам.
Но в конце XIX века военные власти решили построить на месте дворца, изрядно обветшавшего за двести лет своего существования, резиденцию прусского главнокомандующего. В 1888-1889 годах и была воздвигнута Комендатура. Лестничные пролёты, перила, двери, плитка пола — вот всё, что осталось от былого великолепия имения фон Борка.
Афина и Марс
В новом здании чувствовалась определённая “претензия на вкус” (как выразился в своей книге “Кёнигсберг. Сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени” Балдур Кёстер). Его очень чисто сработанная клинкерная поверхность песочного цвета оживлялась тёмными коричнево-красными клинкерными камнями. Полуциркульные окна украшал изящный ажурный настенный орнамент, а на свободных поверхностях фасадов были установлены медальоны с горельефами Афины и Марса.
…Эти стены повидали многое.
В конце XIX века военный министр Пруссии генерал Вальтер Бронсарт фон Шеллендорфпроводил здесь совещания, обсуждая с другими высшими военными чинами, как нейтрализовать в парламенте социал-демократов. Те — во главе с Августом Бебелем -высказывались категорически против войны, идея которой уже отчётливо витала в воздухе.
Гренадёры и кирасиры
В Комендатуре встречались генерал-фельдмаршал Альфред фон Шлифен,начальник Генштаба и известный теоретик “блицкрига”, гросс-адмирал фон Тирпиц, свято верящий в главенствующую роль военно-морского флота в борьбе за передел мира; генерал-полковник Гельмут фон Мольтке и другие важные персоны.
У подъездов Комендатуры всегда стояла охрана — то прусские кирасиры в серых камзолах и остроконечных шлемах, с саблями на боку; то пехотинцы кайзера, в синих френчах и чёрных касках, с винтовками образца 1871 года; то гренадёры полка “Кронпринц” в униформе мышиного цвета.
В ноябре 1918 года в Германии вспыхнула революция. Когда в Кёнигсберг пришла весть об отречении кайзера, рабочие толпами устремились к Королевскому замку. Из тюрьмы были освобождены политические заключённые — охрана не смогла воспрепятствовать восставшим выпустить товарищей на свободу.
Без единого выстрела
Около двух часов ночи революционно настроенные рабочие и солдаты окружили здание Комендатуры. Часовые у подъезда были вынуждены пропустить рабочую делегацию. Правда, командующий генерал фон Хинкельдей за несколько часов до восстания успел покинуть город, оставив за себя начальника штаба военного округа полковника Хаана. Когда Хаана окружили крепкие вооружённые ребята и потребовали передать всю власть в городе в руки Совета солдатских и рабочих депутатов, упираться он не стал.
В это время к городу уже подъезжали крытые грузовики, битком набитые солдатами дислоцировавшихся неподалёку от Кёнигсберга частей. Они въехали со стороны Литовского вала. Рабочие, захватившие Комендатуру, приготовились к бою, но… не доезжая сотни метров до Комендатуры, грузовики остановились. А высыпавшие из них солдаты… перешли на сторону революции.
Посты у подъездов Комендатуры были окончательно смяты, на флагштоке появился красный флаг…
Красные и белые
“Вихрь революции” закружил население города. Повсюду происходили митинги, на предприятия и в учреждения назначались “народные уполномоченные”, в здании Комендатуры Совет солдатских и рабочих депутатов дискутировал с представителями военного командования.
Те, в свой черёд, получали из Берлина секретные депеши о необходимости скорейшего формирования “ударных отрядов” для разгрома революционных сил, но… тайно жгли эти депеши в подвале дома №43. У них не было уверенности, что в “красном Кёнигсберге” они сумеют одержать победу.
“Белый террор” в Кёнигсберге начался в марте 1919 года. Из Берлина подтянулись военные части.
3 марта 1919 года было арестовано около 600 членов “Союза Спартака” — рабочей революционной организации. Весь следующий день и вечер в городе велись ожесточённые перестрелки между “красными” и “белыми”.
Башмаки в крови
На улицах рабочих предместий (особенно в Понарте) спешно строились баррикады — а “добровольческие отряды” генерала Людвига фон Эсторффа наносили концентрированные удары по местам сосредоточения рабочих дружин и революционных матросов.
“Военный десант” выбил рабочую дружину из Комендатуры. На Хинтерроссгартен свозили арестованных членов Совета солдатских и рабочих депутатов — и после допроса отправляли в тюрьму на Кругштрассе.
Ещё через день “красные” были окончательно разгромлены. По некоторым сведениям, число убитых и раненых защитников баррикад в Понарте исчислялось десятками, если не сотнями. А у женщин, носивших (как многие в то время в рабочей среде) башмаки на деревянной подошве, эти подошвы и каблуки приобрели красноватый оттенок: так много крови пролилось на улицах города…
Встать с колен
Весь период существования Веймарской республики в здании Комендатуры находилась резиденция командующего военным округом и коменданта кёнигсбергского гарнизона. Была здесь и ещё одна резиденция — тайная.
По условиям Версальского мира, немецкая армия была фактически разоружена. Но в 1920 году в Кёнигсберге, в одном из подразделений штаба округа, была введена должность “офицера по экономическим вопросам”.
На самом деле этот офицер не считал портянки и не вёл учёт съеденным галетам и выпитому солдатами кофе, а “осуществлял взаимодействие с промышленниками в целях тайного перевооружения армии”. Интересно, что кроме “окучивания” промышленников, этот офицер и его помощники активно взаимодействовали… с попечителями учебных заведений города. Педагоги должны были воспитать подрастающее поколение надлежащим образом. “Помни о Версале!” — эта фраза звучала, как призыв взять реванш. Встать с колен.
От тевтонов — до нацистов
…На втором этаже Комендатуры был открыт так называемый Крепостной музей. Униформа прусских пехотинцев, кирасиров, гренадёров, кавалеристов; многочисленные образцы холодного и огнестрельного оружия; макеты фортификационных сооружений; схемы сражений прошлого; знамёна и вымпелы полков, дислоцировавшихся в Кёнигсберге… Всё это должно было “работать на великую идею”.
В начале 30-х годов на одном из городских складов была обнаружена статуя короля Фридриха Вильгельма IV (в 1911 году её сняли с подлежащих сносу Штайндаммских ворот). Короля водрузили в одном из залов Крепостного музея, хотя особой художественной ценности статуя не имела.
После прихода к власти нацистов Крепостной музей стал обязательным объектом экскурсии кёнигсбергских школьников, начиная с первого класса. Немецким детям полагалось как можно раньше проникнуться “воинственным духом, заложенным тевтонами”.
Арестовали генерала
В годы второй мировой войны в кабинетах Комендатуры размещались подразделения тылового обеспечения вермахта и службы окружного и гарнизонного пастора. Но именно здесь находился и “рассадник политической неблагонадёжности”. Офицеры вели “опасные разговоры”, травили скабрезные анекдоты про Гитлера и Геринга.
А в июле 1944-го, после неудачного покушения на Гитлера, гестаповцы арестовали генерала Фридриха фон Рабино,начальника военного архива. Его выволокли из рабочего кабинета средь бела дня, запихнули в подъехавший к подъезду чёрный лимузин… Жизнь известного архивиста и историка закончилась в берлинской тюрьме Плетцензее, где были казнены многие заговорщики.
Сдались победителям
…Зимой и весной 1945 года район, расположенный восточнее Замкового пруда, активно укреплялся. Все здания, уцелевшие после бомбардировок, были превращены в опорные оборонительные пункты. Перед Комендатурой соорудили массивную баррикаду из камней соседних разрушенных зданий и металлических рельсов, а окна заложили кирпичом и превратили в амбразуры.
Но к исходу 9 апреля практически весь Кёнигсберг был в руках советских войск. Засевшие в кабинетах и подвалах Комендатуры солдаты и офицеры поняли, что их сопротивление бессмысленно — и сдались. Отправившись колонной к пункту сбора военнопленных самостоятельно. Лишь по пути их перехватили наши солдаты и отконвоировали до пункта “на всякий случай, чтоб этих дураков по дороге не перестреляли”.
Остались без крыши
Так и вышло, что Комендатура уцелела во время штурма. А потом в неё въехали военные, что в сорок пятом равнялось “охранной грамоте”.
Сменив несколько “хозяев”, здание отошло отделу внутренних дел (ОВД) Ленинградского района Калининграда. Легендарному отделу, можно сказать, без всякого преувеличения. В советское время здесь также разместились межрайонный отдел вневедомственной охраны (МОВО), медвытрезвитель №2, прокуратура, отдел ГИБДД и паспортно-визовая служба.
Ну а потом… случился тот самый “мистический” пожар, уничтоживший сотни уголовных дел, картотеку, материалы, хранилище улик и т.д., и т.п. Однако, по сути, 22 апреля 2005 года пострадала только крыша и часть третьего этажа ОВД. Восстановить их не составляло особого труда. Но милицейское начальство рассудило иначе, решив воспользоваться ситуацией и выбить у городской администрации и регионального правительства деньги на большой — капитальный! — ремонт.
Разберут на кирпичи
Увы, не вышло. Более того, ни милицейские, ни городские власти (которые являются собственником объекта) даже не попытались хотя бы законсервировать его.
И с тех пор историческое здание брошено, открыто дождям и ветрам, морозу и солнцу — и быстро разрушается. Неудивительно, что бывшая Комендатура пребывает в аварийном состоянии. Очень скоро ушлые люди потихоньку начнут разбирать её на кирпичи. Сначала по ночам, а потом — средь бела дня…
Так что теперь опалённая множеством огней Комендатура — в “полупризрачном” статусе. Не то объект реальный, не то — память о прошлом. Дом, застрявший между Явью и Навью. Вроде бы совсем готовый к возрождению… которое никак не начнётся.
Ну а наши “прогулки” по призрачным улицам — продолжаются.
Д. Якшина
Источник: http://www.rudnikov.com/article.php?ELEMENT_ID=28104
Очень интересная статья. Мы видели здание, а сейчас и узнали о нём много интересного.
Всё это так и весьма печально. Надёжное, чудесное здание не в пример строящимся стекляшкам и панельно-щитовым произведениям нынешнего строительства…И никто не виноват, ни в допущенном пожаре, ни в равнодушном отношении к восстановлению. Это здание еще бы могло служить на пользу людям не один век.