Наша сегодняшняя “прогулка” — по Пиллау. “Лежит один город на море Балтийском… Крыши здесь красные, липы — зелёные.
И белые чайки летают в небе, и высоко на ратуше вертится осётр и сверкает над Балтийским морем”, — это строчки из стихотворения Ганса Парлова, написанного им в конце XIX века.
“Золотой якорь” Бродского
Ганс Парлов родился в Пиллау. Он был сыном капитана парусного судна. Сам стал моряком и писателем, умер в 1928 году в Испании. А в 1925‑м его стихотворение, посвящённое родному городу, положил на музыку житель Пиллау Арно Кюн, и оно стало гимном города… на целых двадцать лет. Пока не пришли иные времена, а Пиллау не назвали Балтийском.
Долгое время Балтийск был самым, пожалуй, загадочным городом Советского Союза. Закрытый, сурово засекреченный гарнизон, куда жителей Калининградской области пускали по специальным бумажкам, а иногородних (не говоря об иностранцах!),прибывающих “по казённой надобности”, буквально “просвечивали до молекул”… и всё равно ограничивали в свободе перемещения.
Об этом, кстати, написал стихотворение будущий Нобелевский лауреат Иосиф Бродский. Его приятель в начале 60-х выхлопотал ему командировку в Балтийск от журнала “Костёр”, как внештатному корреспонденту. Бродский поселился в гостинице “Золотой якорь”… А на маяк, буквально в нескольких метрах от гостиницы, его так и не пустили: РЕЖИМНЫЙ ОБЪЕКТ! Теперь на гостинице есть скромная мемориальная доска: здесь-де в таком-то году останавливался Иосиф Бродский. Для полноты картины не мешает украсить маяк горделивой надписью: а сюда-де его не пустили!
…Когда же город открыли — тайн меньше не стало. Напротив, к советским “военным секретам” добавились загадки довоенного прошлого. И, разумеется, легенды. Ибо немецкое прошлое города уходит корнями в самую что ни на есть седую древность.
Авенир Овсянов, Алексей Губин, Геннадий Кретинин, Людмила Горюнова, Лидия Довыденко— вот неполный перечень историков, краеведов, изучающих прошлое Пиллау — Балтийска. (Благо, сохранился целый пласт исследований, сделанных довоенными немецкими специалистами.)
Убит святой Адальберт
Итак, Пиллау. Название, как и другие на -ау (например, Велау — Знаменск, Тапиау — Гвардейск), явно прусское. “Пилль”, “пилльав”, “пиле” — это по-прусски гора, замок, крепость.
В апреле 997 года на берегу моря, в окрестностях будущего Пиллау был убит святой Адальберт,священник-миссионер. Родившийся в знатной чешской семье, в 26 лет он уже был возведён на епископский престол в Праге. Но через несколько лет неожиданно оставил свой пост, уединился в монастыре недалеко от Рима и… решил отправиться к язычникам-пруссам, дабы проповедовать христианство. Но пруссы отреагировали на его проповеди недвусмысленно: предали его мученической смерти.
Интересно, что именно необходимостью “сурово, но справедливо воздать язычникам” за убиение святого Адальберта рыцари Тевтонского ордена оправдывали впоследствии своё вторжение в Пруссию. Которую крестили огнём и мечом.
Сейчас на месте гибели Адальберта воздвигнут огромный крест. Который давно уже превратился в своеобразный ориентир для желающих отдохнуть на берегу моря.
Впервые Пиллау упоминается в исторических документах 1258 года. Точнее, упоминается ещё не сам Пиллау, а деревня Вограм, которая позже “сольётся” с деревнями Старый Пиллау, Фишдорф, Новый Пиллау и Камстигаль. Эти пять населённых пунктов, собственно, и образуют город.
Их кубышки всегда полны
Деревня Вограм была окружена лесом, в котором водились звери и птицы, а главное — дикие пчёлы, мёд которых очень ценили и рыцари Тевтонского ордена, и немецкие переселенцы. Торговля мёдом и воском, а также выделанными шкурами зверей приносила неплохие доходы. А ведь был ещё и янтарь!
И хотя рыцари Тевтонского ордена ввели жестокую монополию на торговлю “балтийским золотом”… а виселицы, воздвигнутые на видных местах, должны были служить гарантом этой самой монополии… отчаянные люди в кожаных костюмах, затянутых шнурками у самого горла, всё равно бродили по берегу моря в поисках крупных кусков янтаря.
Деревня Пиллау, возникшая в 1363 году, имела так называемую “осетровую избу”, т.е. помещение, где мариновали и перерабатывали рыбу. Отлов осётра — до 1.000 штук в год — и его последующая переработка также были государственной монополией. Мастера осетрового дела и их подручные считались государственными служащими и были наиболее влиятельными из жителей Пиллау. “О, их кубышки всегда полны!” — уважительно отзывались о них соседи, подняв палец к небу.
В начале XVI века, благодаря необычному по силе шторму, образовался новый пролив, который отделил Балтийскую косу от материка. Это событие оказалось судьбоносным: глубокий судоходный пролив превратил Пиллау в порт. Здесь были построены таможня и складские помещения, здесь появилась особая лоцманская служба — а это значит, что доходы Пиллау стремительно росли.
Блокгауз, склады, пивная, пекарня и прочие бытовые помещения — всё это называлось Новым Пиллау (или Хакеном, т.е. “крючком”, теперь это — район пирса).
Успели дать один залп
Старый Пиллау откровенно завидовал Новому: хотя торговля осётром и приносила солидные деньги, обслуживание судоходного пролива было делом куда более прибыльным! Зарабатывали все: лоцманы, проводившие чужие суда по сложному фарватеру; таможенники, весовщики… и даже “маячники” — так называли людей, которые выходили в пролив на особых лодках, куда ставили жаровни с углём и отражающие пламя железные и медные листы.
Когда обострились отношения герцога Альбрехта,первого герцога Пруссии, с Польшей, между Старым и Новым Пиллау были построены защитные рвы. Впрочем, тогда они не пригодились.
Новые укрепления были воздвигнуты в начале XVII века голландским инженером де Кампом — в связи с назревающей “шведской угрозой”. Шведский король Густав Адольф начал военные действия против Польши, что на тот момент (таков калейдоскоп европейской политики!) ничего хорошего Пиллау не сулило.
В 1625 году по плану Абрахама фон Дена началось строительство мощного бастиона. Работами руководил голландец лейтенант фон Подевильс, инженер, корабельный офицер и чрезвычайно педантичный человек. Но успел он немного: 6 июля 1626 года у Пиллау совершенно неожиданно появился шведский флот! Тридцать семь парусников. Дозорные проглядели подход кораблей; защитники рвов успели дать один залп… и сдались шведам без дальнейшего сопротивления.
Десять лет оккупации
Шведский король Густав II Адольф, овладевший всеми укреплениями фактически за три часа, послал в Кёнигсберг офицера, чтобы тот:
а) выяснил, как воспринимает его, Густава Адольфа, прусский курфюрст: как врага или как друга (всё-таки женой Густава Адольфа была родная сестра курфюрста, а это покруче хитросплетений европейской политики);
б) объяснил курфюрсту, что “эта плохая песчаная площадка нужна королю временно, потом он её вернёт”.
Если учесть, что флот Густава Адольфа насчитывал — вообще — 150 кораблей, а у курфюрста Георга Вильгельма их было всего 4 (да и те зафрахтованы у голландцев… и до Пиллау дойти всё равно не успели), предсказать исход беседы было нетрудно.
Шведский король начал застраивать “плохую песчаную площадку”. В течение десяти лет Пиллау был оккупирован шведами. В это время активно велось строительство крепости, пятиугольной формы, преимущественно деревянной.
Надо сказать, что для шведов эта “площадка” и впрямь оказалась “плохой”. В 1627 году здесь разразилась эпидемия чумы. Умерших хоронили прямо в дюнах — и спустя многие годы среди песков вдруг обнаруживались останки солдат в истлевших шведских мундирах.
Вдова короля
В 1635 году шведы заключили перемирие и предложили купить у них недостроенную крепость за 18 тысяч талеров. Сторговались на 10.000. Эту сумму жители Пиллау в течение длительного времени выплачивали шведам “в виде корабельного и крепостного налога”. Короля Густава Адольфа уже не было в живых: он погиб в 1632 году в битве при Лютцене.
(Кстати, в1643 году Пиллау посетила его вдова — по пути из Швеции в Инстербург, где она проведёт почти всю свою оставшуюся жизнь.)
А в 1636 году в крепость вошёл Прусско-Бранденбургский полк под командованием фон Редера. Состоял этот полк целиком из наёмников. Наряду со скудным денежным довольствием (1 талер в месяц) наёмники получали одну кружку пива в день, дрова для ночлега и одну форму на два года. Офицеры экипировались и кормились сами, а когда выдача денежного довольствия наёмникам прекращалась (как правило, когда не было выручки от продажи янтаря и доходов таможни), офицеры платили солдатам из собственного кармана.
Впрочем, на боевом духе полка все эти финансовые передряги сказывались не очень.
В 1640 году умер курфюрст Георг Вильгельм. Его наследником стал 27-летний Фридрих Вильгельм, будущий Фридрих Великий. Он придавал большое значение крепости в Пиллау — и её начали перестраивать в камне. Стройматериалы возили из разбиравшихся на кирпич замков Бальга и Лохштедт. Окончательно сооружение крепости было завершено к 1700 году, а название “Шведская” неофициально сохраняется за ней и поныне.
Полковник Пьер де ля Кав
В 1657 году вновь вспыхнула польско-шведская война. Комендантом крепости Пиллау был в то время полковник Пьер де ля Кав. Он принял под своё командование флотилию из трёх кораблей. Она и станет впоследствии основой прусского флота. А война на сей раз обошла Пиллау стороной. Вскоре Польша и Швеция заключили перемирие, а Пруссия освободилась от ленной польской зависимости.
Фридрих Вильгельм даровал жителям Пиллау право торговать с владельцами корабельных грузов (хотя этому и противились кёнигсбергские купцы). Он велел построить на территории крепости каменную кирху, по его распоряжению были сооружены мельницы, маяк с керосиновым освещением, первая гостиница, красивый цейхгауз (вещевой склад), первый бастион для защиты от шторма…
Впоследствии улица вдоль морского канала в Пиллау будет названа бульваром Курфюрста (теперь это Морской бульвар). Неподалёку от маяка в 1913 году был установлен памятник курфюрсту. Он уцелел в годы Второй мировой войны и сейчас стоит в Эккенферде — маленьком немецком городе, который принял беженцев из Пиллау в 1945 году. А на Морском бульваре в Балтийске находится памятник Петру I, и это отнюдь неслучайно.
Отплясывал на свадьбе
Известно, что более 200 дней Великое посольство Петра I провело в Пиллау. Пётр I, значившийся при посольстве в чине обер-командира под именем дворянина Петра Михайлова, развлекался от всей души: ходил на шхуне по заливу, лихо отплясывал на свадьбе местного шкипера Иоахима Лянге, устраивал морские прогулки. Попутно — внимательно осматривал крепость и гавань в Пиллау.
Потом он по воде направился в крепость Бранденбург (Ушаково), где состоялся первый контакт с прусскими властями, всячески демонстрировал свою благожелательность. Великое посольство въехало в Кёнигсберг с величайшей помпой, и было встречено “пушечной стрельбой и фейерверком”.
Правда, не обошлось и без казусов. Официальная встреча Великого посольства в Кёнигсберге оказалась непродуманной — обеими сторонами. Так, российские послы, представляясь курфюрсту, должны были, согласно придворному этикету, трижды сделать реверанс. А они делали всего один реверанс, хоть и “как будто трёхразовый” (это строчка из отчёта немецкого посланника). Одеты они были по-русски и говорили по-русски, несмотря на то, что возглавлял Великое посольство немец Франц Лефорт. (А по тогдашним обычаям посол обязан был изъясняться на языке “принимающей стороны”. В крайнем случае, по латыни.)
Но и курфюрст “прокололся”, причём явно ненамеренно. При произношении имени царя Петра он в первый раз встал, а затем — как-то смешавшись — то вставал, то сидя снимал шляпу.
Регулярные попойки
Только Петру было наплевать на все эти протокольные тонкости. Наплевать со стен Фридрихсбургской крепости, где он, пока придворные и послы изощрялись в реверансах и церемонном снятии шляп, изучал артиллерийское дело. Да так усердно, что получил от главного инженера прусских крепостей специальный аттестат, в котором предлагалось “господина Петра Михайлова признавать и почитать за совершеннейшего, в метании бомб осторожного и искусного огнестрельного художника”.
Затем Великое посольство отбыло в Пиллау. Ждали результатов выборов в Польше, где на трон претендовали французский ставленник принц Конти и саксонский курфюрст Август. Опять развлекались: плавали на яхте по заливу, охотились в лесничествах Капор и Фишхаузен… Пётр зело удивлял местных жителей регулярными попойками, которые продолжались до четырёх-пяти утра.
Кстати, Пиллау был битком набит всевозможными послами — из Вены, из Рима, многих немецких княжеств… Послы внимательно наблюдали за каждым шагом Петра, пытаясь просчитать, как поведёт себя молодой царь огромной и странной державы, окунувшись в котёл европейской политики. А Фридрих вёл свою игру. Например, пообещал приехать на именины Петра, но не приехал. Прислав вместо себя канцлера, который чуть было не получил от него, Петра, по физиономии. Ибо, передавая письмо от курфюрста с пожеланием счастья, наскучил Петру длинной витиеватой речью, да к тому же отказался выпить “хороший глоток вина” (размером с КУБОК БОЛЬШОГО ОРЛА). Пётр выгнал канцлера в тычки. И написал об этом курфюрсту Фридриху сам, по-русски.
После чего, на следующее же утро, спешно отбыл из Пиллау.
55 русских великанов
После этого визита Пётр I был в Пиллау ещё три раза. В 1711 году он останавливался здесь со своей супругой Екатериной I. Стоял сильный ветер, и против обыкновения Пётр ночевал не на корабле, а в доме таможенного инспектора.
В 1716 году Пётр прибыл в Пиллау с большим флотом. Его сопровождал Меньшиков. Пётр встретился с прусским королём Фридрихом Вильгельмом. Который и преподнёс русскому царю знаменитую янтарную комнату.
Впрочем, Пётр в долгу не остался. Он знал, что Фридрих Вильгельм серьёзно болен (у того было редкое заболевание, вызванное нарушением обмена веществ). Чтобы отвлечься, Фридрих Вильгельм рисовал картины и подписывал их по-латински FW in tormentis pinxit (“Фридрих Вильгельм рисовал в муках”). Но больше всего он любил, когда через его замковые покои, проходят, с развёрнутыми знамёнами и под барабанный бой, рослые гренадёры. Для приобретения солдат исполинского роста король не жалел никаких средств — и Пётр I чрезвычайно угодил ему, подарив для королевской гвардии 55 русских великанов.
Последний визит Петра в Пиллау состоялся после победы над шведами: Фридрих Вильгельм I поторопился заключить с Россией союзный договор, что усилило авторитет прусского короля в Европе.
Мой маленький Амстердам
Вообще XVIII век оказался “золотым” для Пиллау. Здесь бывали самые разные именитые гости — вроде того же принца Конти или короля Польши Иоанна III. Два раза в год здесь проходили крупнейшие в Пруссии ярмарки. Было построено новое здание таможни. Наладилась регулярная почтовая связь из Кёнигсберга через косу с Польшей, Германией и другими странами Европы.
В 1720 году в Пиллау было 12 пивных, 2 лавки с пряностями, 4 пекарни, 3 мясных лавки, 7 портняжных мастерских, аптека и лазарет. Король Фридрих I называл Пиллау: “мой маленький Амстердам”. А профессор Альбертины Раппольт писал: “Пиллау — это объединение многих наций. Что бы здесь ни делали — сеяли хлеб, варили пиво — всё сделано лучшим образом”. Сдерживать “необузданный корабельный люд” и следить за порядком должны были отряд (100 солдат) и местный патруль из 17 человек.
В 1722 году именитые жители Пиллау обратились к королю с нижайшей просьбой — даровать населённому пункту привилегии города. 18 января 1725 года король собственноручно подписал соответствующую бумагу. Первым бурмистром новоиспечённого города стал советник по коммерции и лицензиям Карл Андерсон. Он образовал магистрат, который, кроме прочего, ввёл герб города: изображение осётра в короне, плывущего по краю синей воды на фоне красного неба.
26 мая 1745 года было возведено здание ратуши — недалеко от маяка. В стену ратуши торжественно замуровали документ, который заканчивался словами: “…пусть плывёт по волнам серебряный осётр с золотой короной, пока вода и огонь не обозначат конец мира”. Что ж, до конца ЭТОГО мира было ещё двести лет…
(продолжение следует)
Д. Якшина
экскурсия в форт Пиллау — https://www.youtube.com/watch?v=tTrdXF0-nDo&t=346s
ещё видео по ссылке — https://vk.com/club110097399